сайдингом дома обшивать или площадки заливать, а по зиме и весне только внутренней отделкой занимаемся.

— Но наверно и получаете нормально?

— По-разному, — пожал прораб плечами. — Иногда промудохаешься месяц, а заплатят крохи. Сейчас, знаешь, люди не особо любят платить деньги. Бывает, что вообще впустую работаем.

— Как это? — удивился я.

— Да вот так. Заказчик на приемке специально начинает искать какие-нибудь косяки в работе, чтобы потом не платить. Бывают, конечно, и у нас огрехи. Но можно же всегда исправить. Но куда там. Их не для того ищут, чтобы дать исправить, все кинуть хотят.

— Но можно же в суд обратиться. Взять договор на работы, провести экспертизу…

— Юрист, что ли? — усмехнулся прораб.

— Да просто это нормальная практика.

— Понятно, — сказал прораб, туша сигарету о крышу. — Никто никаких договоров не заключает. Пришли, договорились — работаем.

— Так поэтому вас и обманывают. Надо же защищать себя.

— Умный, да? В этих бумажках еще разбираться надо уметь. Что нам, адвоката каждый раз нанимать? А договора эти тоже так можно составить, что потом сам еще и должен останешься.

— Там ничего сложного же нет, — не согласился я. — А если что-то не ясно, всегда надо попросить разъяснить. Зато к вам и отношение другое будет, более серьезное. Для этого договоры ведь и нужны.

— Знаешь, — прораб явно не хотел дискутировать больше на эту тему, — тут с этими чушками так намахаешься за день, что голова вообще не включается. Какие там договоры — пожрать сил не остается.

— А что же вы делаете, чтобы себя защитить?

— Разное, — улыбнулся прораб. — Вообще, если клиент особенная гнида, можно ему мышь или яйцо замуровать. Он тогда сразу прочувствует, что был не прав. А главное, потом докажи что это мы. Думаешь, не правы?

— Не знаю, — неуверенно пожал я плечами. — Тоже способ, наверное.

— Способ, — прораб зло плюнул на крышу, — это не способ, это просто желание научить мудака не обращаться так с простыми людьми. Ты знаешь, какие козлы бывают? — разошелся прораб, — суки, у самих тачки по семь миллионов, а они из-за трехсот рублей торгуются, когда ты провозился с их кривыми стенами, потеряв несколько часов, и задолбался асбестом дышать.

На злое шипение прораба стали настороженно поглядывать рабочие.

— А бывают такие, — продолжал тот, — что бригаду наймут, человек двадцать, пообещают золотые горы, а потом вообще не платят. Мы тут подрядились один домик построить, все лето провозились, и что ты думаешь? Этот козел сказал, что у него сейчас с деньгами проблема. Говорит, в следующем году заплатит. Здорово, да? А мы свои семьи тоже в следующем году должны кормить? А лето, знаешь, такое время, его назад не воротишь. И тоже, главное, денег нет, а на крузаке катается. Я ему тогда сразу сказал, что если он нам не заплатит, мы на хер этот дом и его тачку спалим.

— Колян, — окликнул прораба один из рабочих, явно желая остановить поток откровений.

— Отвали, — отмахнулся прораб. — Ты видел, где он живет? — спросил он, окликнувшего рабочего, показывая на меня. — Он такой же нищеброд как и мы. Сам все понимает.

— На самом деле, — решил я поддержать его мнение о себе, — я и сам таких не люблю. Помню, катался за одним таким по всему городу из-за двух тысяч. Там бумажку надо было подписать, чтобы судья дело быстрее рассмотрела. Он, главное, в суде согласился со всем, а потом бегал от меня, чтобы не подписывать соглашение. А у самого две автостоянки, несколько магазинов, ларьки. В итоге пришлось из-за этого полноценное разбирательство проводить, кучу времени потеряли и я и суд. И даже когда уже выиграл дело, и приставу передал исполнительный лист, он умудрился целый год не платить. Приставу, понятно, за такой мелочью не очень хотелось бегать, и мне еще пришлось его уговаривать выполнять свою работу. А должник до последнего пытался не платить, и даже когда задолбанный мной пристав нашел его, пытался откупиться.

— И чего? — спросил прораб, слушая меня с интересом.

— Да ничего. Пристав сам охренел от такой наглости. Я ничего не хочу сказать о чистоплотности взыскателей, вопрос наверно суммы, но тут пристава явно это дело достало и он чуть не инициировал дело о даче взятки. Надо было, конечно. Но зато должник сразу понял, что жаренным запахло и все заплатил.

— Охренеть, — усмехнулся прораб. — И ты мне после этого предлагаешь защищаться судом? Ты из-за двух тысяч год потерял, а прикинь сколько бы я судился из-за «лимона»? Да и кто бы кормил мою семью этот год? А время сколько надо потратить? Нет, мой способ лучше.

— Жечь дома и машины? Но за это же могут посадить. Причем надолго.

— Ой, ладно. Не так уж и надолго. А потом, поди докажи. Тряпку на колесо и шустренько на лыжи — ищи свищи. А менты, даже если хрен с носом свяжут, все равно привлечь не смогут. Рожей главное не светить и ручками не шарить. Да и не частый этот метод. Обычно люди сразу понимают, что к чему когда им доходчиво объясняешь. Нормальным машины не сжигают, а всякой мрази — сам бог велел.

— И не поспоришь, — кивнул я. — Хотя, мне кажется, это все равно через чур радикально. Самосуд тем и плох, что основывается только на эмоциях. Мало ли, что так у человека произошло и почему он заплатить не может.

— Это ты просто в такой ситуации никогда не оказывался, когда на всю семью у тебя сто рублей на неделю, и ты убиваешься как раб с утра до ночи, чтобы исправить положение. А когда приходит день, тебе, охреневшему от нагрузок, дулю перед носом рисуют, типа: «извините, у нас кризис». Сука, кризис у них! Отель в сочи не достраивается. А тебе реально жрать нечего. Вот тогда ты и понимаешь, что готов не просто отстаивать свои деньги, ты готов их вырывать зубами из жадных глоток. И знаешь, я вот ни разу не видел, чтобы деньги не находились. Обычно, после вдумчивого разговора они как по волшебству появлялись в руках этих самоназванных банкротов. Но до этого столько приходится выслушать, и такие все убедительные, просто страсть.

— Колян, кончай болтать, — окликнул прораба один из рабочих. — Пламя уже сдувает.

— Иду, — отозвался прораб и побежал к газовому баллону.

А я вдруг увидел работу кровельщиков в другом свете. Это с виду они так спокойно и размерено выполняли ее. На самом деле, они обеспечивали свою жизнь. Они дышали гарью на, прогревающейся утренним солнцем, крыше не для своего удовольствия, а просто, потому что у них